Вампир бабамбабамбам

Когда летний зной безжалостно плавил воздух, а солнце, неумолимо царящее на небе, разливало своё ослепительное сияние по округе, юный Рихито Тацуно, прогуливаясь вблизи своего дома, неожиданно столкнулся с измождённой фигурой мужчины, чья бледность кожи и едва заметное, но непреклонное дрожание ног говорили о крайнем истощении. Не раздумывая, движимый детской непосредственностью и искренним сочувствием, он протянул незнакомцу стакан воды, даже не подозревая, что перед ним — не просто человек, а древний вампир, за плечами которого растянулись века, исчисляемые четырьмя с половиной столетиями. Тронутый добросердечностью ребёнка, бессмертный не стал поддаваться своим первобытным инстинктам, не утолил голод за счёт столь беззащитного создания, но, напротив, задержался рядом, позволив себе впервые за долгие годы наблюдать за естественным течением человеческой жизни, её взрослением, изменчивостью, расцветом и неизбежным увяданием.

Прошло десятилетие. Раммару Мори, некогда лишь тень прошлого, нависшая над мальчиком, теперь прочно вплёлся в повседневную жизнь семьи Тацуно, став чем-то вроде эксцентричного родственника, который, казалось бы, случайно оказался причастным к их судьбе. Его присутствие не ограничивалось молчаливым наблюдением — он с лёгкостью нашёл себе занятие, приняв на себя часть забот по управлению общественной баней, что принадлежала родителям Рихито. Однако истинная причина его затянувшегося пребывания крылась не только в этой кажущейся идиллии: будучи гурманом с крайне специфическими вкусовыми пристрастиями, Раммару предпочитал определённую категорию добычи — 18-летних девственников, и мальчик, которого он опекал столь тщательно, неуклонно приближался к идеальному возрасту. Вампир, ведомый терпеливым ожиданием, следил за своим «блюдом», позволяя ему созревать, оберегая от всех возможных угроз, дабы сохранить его первозданную чистоту. Однако за тонкой гранью лёгкого юмора и кажущейся привязанности скользит холодная тень неизбежности: никто, даже сам Раммару, не может с уверенностью сказать, что произойдёт, когда тот самый день наступит, и сможет ли он устоять перед тем, ради чего ждал так долго. И пока жизнь течёт в своём привычном русле, в глубине этой истории скрывается нечто куда более тревожное, завораживающее своей неизбежной, но неясной развязкой.