Соседнему королевству продали святую, помолвку которой разорвали из-за того, что она стала слишком совершенной

Филия — дитя рода, в котором святость стала кровью, обетом и проклятием. Её имя с детства окружали шепотки, восторженные взгляды и завистливые вздохи: величайшая святая своего времени, чудо, явленное в человеческом обличье. Её сила была столь непреложна, что не вызывала споров — только трепет, страх или… раздражение. Слишком совершенная, слишком сильная, слишком ослепительная, чтобы по-настоящему любить. Даже её жених, уставший от чувства собственной ничтожности на фоне её сияния, не просто сбежал — он продал её, как товар, в чужую страну, отчаянно нуждавшуюся в своей святой. Не из жалости, не ради дипломатии, а из желания исчезнуть из-под её тени навсегда.

И вот теперь Филия, некогда окружённая хвалебными песнопениями, едет туда, где для неё не предусмотрено ни триумфальных арок, ни приёмов при свечах. Она едет, сжимая зубы, готовая к презрению, к холоду, к враждебности. В конце концов, только дура могла бы надеяться на тепло, если тебя вырвали из дома и отдали чужим. И всё же в глубине души — той части, что ещё не замёрзла под весом ожиданий — зреет тихий протест: а что, если даже святую можно встретить как человека? Что, если не все считают силу проклятием? Или… что, если самое страшное — это не быть отвергнутой, а быть понятыми?